Свита Соболева: секс, маркетинг и Париж
Мы решили снимать парижанку Свиту Соболеву у нее дома: то карантин, то локдаун, правила постоянно меняются, дома теперь как-то безопаснее... Утро дня съемок началось многообещающе. На экране телефона высветилось – Svita Sobolyeva, а голос в трубке игриво сообщил: «Представь, только что пришла доставка от Miu Miu, прислали приглашениена Zoom-урок по миксологии в виде полного комплекта ингредиентов для Bloody Mary! И все это для того, чтобы клиентам не было так скучно дома. Хороший маркетинговый ход, правда?»
Мы обсудили, что это не просто хороший, а смелый маркетинговый ход, ведь сегодня уже не модно наслаждаться жизнью во всех ее проявлениях. Основная масса it-girls* либо с религиозной страстью пропагандирует ЗОЖ, либо ударилась в медитацию и методы самопознания. «Я ни в коем случае ничего не имею против,но считаю, что все должно быть в меру! – с уже немного парижскими нотками в голосе сообщила Свита. – В общем, приезжайте!»
* Несмотря ни на какую новую этику, мы придерживаемся традиционных значений: занятых в технологиях называем IT-girls (среди них Наталья Водянова), а it-girls уважаем за смысл, который закрепился в культуре после фильма «Это» 1927 года с Кларой Боу, а именно — ценим за социальную активность, гламур, готовность сверкать на каждой вечеринке и наряжаться на показы.
Пока наш парижский фотограф Ксения Усачева готовила вспышки, мы устроились у камина, и Свита быстро смешала мне Bloody Marry от Miu Miu, не дожидаясь мастер-класса. Я начала свой сразу, просто чтобы не терять настроение. Свита решила подождать до вечера: впереди – беседа и съемка.
Первый вопрос после первого глотка – про студию, где Свита категорически отказалась сниматься. Почему?
«Я принципиально не снимаюсь в студии, – уже серьезно начала Свита. – Считаю, что в каждой съемке должна быть определенная сюжетная линия, четкая идея и понимание, что именно этой съемкой хотят сказать или донести до зрителя. Мне кажется, делать съемки на белом фоне – это как будто сообщать, что вам больше нечего предложить, кроме своей внешности. Сегодня это антитренд. Конечно, если речь не идет о съемках лукбуков и прочих каталогов, в таких случаях понятие less is more (чем меньше, тем лучше. –Прим. ред.), как раз к месту».
Во времена, когда любой пользователь, имеющий аккаунт в Инстаграме, может провозгласить себя моделью, инфлюенсером, стилистом и представителем в принципе любой профессии, довольно трудно дифференцировать настоящих профессионалов. Это тоже одна из причин.
«Недавно слышала, что уже существует такое понятие, как «инстаграм-модель». Мне на самом деле интересно, что произойдет с моим поколением, если вдруг в один прекрасный день Инстаграм в телефоне не загрузится? – говорит Свита. – Лично я ни в коем случае не считаю себя моделью. Просто мне нравится делиться своим видением и ресурсами, которые меня вдохновляют, через визуальный ряд постов и stories в своем профиле. Это насчет Инстаграма, где появляются мои фото. Что же касается работы, то я приняла решение связать свою жизнь со сферой моды. Поэтому основная масса моих друзей принадлежитк креативным профессиям. Одной из основ существования в этой области я считаю чистую и настоящую дружбу. Потому что вообще-то в моде многие так и норовят друг друга подставить, использовать знакомства и т.д. Но я уверена, что взаимная поддержка и понимание очень важны, чтобы добиться успеха сегодня. Поэтому иногда я даже принимаю участие в съемках друзей, чтобы поддержать их проекты. Совсем недавно выступила лицом выпускной коллекции своей подруги, выпускницы Parsons – Александры Резниковой. Обязательно посмотрите ее работы в профиле @alexandra.rezz: думаю, у нее большое будущее. Иногда друзья даже называют меня своей музой. Не буду врать, мне это льстит и очень мотивирует. Если идеи проектов мне искренне импонируют, я поддержу, чем смогу, и это для меня всегда особенные моменты. Но все-таки я не могу жить в таком богемном образе постоянно. Мне важнее создавать, чем вдохновлять».
Школу дизайна Parsons Свита окончила в 2021 году. За ее плечами также Regent’s University London и одна из самых престижных школ-интернатов в мире – Collège Alpin Beau Soleil в Швейцарии. После создания своей первой компании, помогающей развитию бизнеса постсоветских дизайнеров в Европе, Свита увлеклась развитием винтажной сферы в моде: «Мне всегда нравилась история, и я считаю, что без понимания прошлого мы не в состоянии создать будущее».
Но в планах уже новый проект – концептуальный магазин, посвященный сексуальности Homo Sapiens. Онлайн-открытие планируется этой осенью, а следующим летом мы сможем прочувствовать всю концепцию в реальности – в концептуальном магазине в Париже.
«С одной стороны, кажется, что мы живем в свободное время, что у нас сексуальная революция, – рассказывает Свита. – Но на самом деле мы живем в одно из самых морально строгих времен, где cancel culture набирает обороты с каждым днем и где каждое слово, сказанное онлайн, интерпретируется в любом удобном для общества контексте. Что бы ты ни сказал, ни одел, ни съел – это все будет вынесено на всеобщее обозрение и обсуждение. Мне кажется, это касается всего, в том числе и сексуальности, хотя нас искренне пытаются заставить поверить, что все ровно наоборот. Нам внушили, что именно так, как мы сейчас живем, и выглядит свобода, но я с этим не согласна».
В этом месте за очередным глотком Bloody Mary напрашивается комментарий о том, что сегодня можно купить вибраторы любого цвета – хоть золотой, хоть инкрустированный бриллиантами, можно купить себе надувную куклу, созданную по образу и подобию твоих снов, можно спать хоть в браке, хоть до брака, хоть с мужчиной, хоть с женщиной, хоть с человеком, который еще не решил, к какому полу принадлежит. Чем же это не свобода?
«Я не собираюсь открывать секс-шоп, – серьезно говорит Свита. – Секс-шоп – это для меня вообще довольно вульгарная концепция, и это точно не то место, где, скажем так, вы хотели бы быть замечены. Мой концепт-стор – про эротику, а если и про секс, то про секс как форму искусства. Вибраторов и латексных костюмов в нашем ассортименте не будет, ну разве что Atsuko Kudo (самый дорогой бренд латексной кутюрной одежды). И еще важный момент: около 20 процентов выручки я планирую отдавать в благотворительные фонды, поддерживающие французских секс-работников и женщин, пострадавших от сексуального насилия».
А в чем же именно у работников проблема? Работают себе…
«Домогательства и насилие в разных формах, к сожалению, никуда не ушли. В этой индустрии особенно. Я бы хотела, чтобы мой проект мог каким-то образом поддерживать организации, которые работают над решением этих проблем. И, конечно, вопрос о психическом здоровье никуда не делся: людям, занятым в этой индустрии, часто приходится лечиться годами, чтобы вновь обрести себя. Тема обретения себя в принципе меня очень волнует, так как мне кажется, что люди сегодня боятся быть собой и открываться другим. Это касается всего – от дружбы до любви. Мы все в какой-то мере боимся быть собой».
Но вернемся к концепт-магазину в Париже…
«Я уже присмотрела место для вечеринки по случаю открытия – небольшой бутиковый отель в 18 округе Парижа прямо напротив Мулен-Руж. Поищите его на карте. У него интересная история. Здание, где находится отель, было борделем, который действовал в 1920-е, во времена La Belle Époque. Они очень этим гордятся».
Тут хочется отметить, что отель, который гордится тем, что в его здании был бордель, – это очень парижская история: в Лондоне никто бы никогда не рассказывал о таких интересных подробностях. Вот она – разница менталитетов!
«Это суперпарижская история, – восклицает Свита. – 18 округ – это Монмартр. В этом районе зародилось кабаре. Уверена, что вы слышали про Chat Noir. А про известное кладбище на Монмартре вообще ходят легенды – там захоронены такие личности, как Далида, Эдгар Дега, Александр Дюма, Вацлав Нижинский и многие другие. Представьте энергетику этого места… Это, правда, что-то неповторимое! Также считается, что зарождение французского импрессионизма происходило именно тут. Пикассо, Дега, Матисс, Модильяни, Ренуар, Ван Гог – все творили в этом округе. Это один из самых богемных и падших районов Парижа. Тут роститутки, клубы, бары, танцы. Поэтому отель имеет своеобразную историческую ценность. Его цель – максимально сохранить дизайн и архитектуру, рассказать, для чего была предназначена каждая комната».
Вообще, говорят, что есть три темы, которые нельзя обсуждать в обществе, чтобы не поставить себя в неловкое положение: религия, секс и политика. Религия – слишком много тонкостей, но политику во Франции обсуждают на каждом ужине, а уж секс – тем более.
«Мне очень важно донести, что наш продукт – это не столько про физическую составляющую секса, а про духовный аспект, про внутреннее физическое и ментальное состояние. Для меня важно помочь клиентам почувствовать себя более уверенными и желанными. В концепт-сторе будут представлены, например, молодые интересные бренды белья и украшения со смыслом. Недавно я была в Тулуме и купила украшения у женщины- шамана, которая создала свой бренд Begoldish. Украшения сделаны таким образом, чтобы камни взаимодействовали с чакрами. Например, мне бы хотелось раскрыть сердечную чакру, поскольку я довольно закрытый человек. Мне кажется, что в Париже не хватает такого плана украшений. Каким образом, вы спросите, это связано с сексуальностью? Прямым. Чтобы излучать сексуальную энергию, необходимо быть уверенной и находиться в гармонии с собой. Это довольно тонкая материя, которая меня в принципе больше всего и интересует».
Про украшения понятно… А что еще?
«Я занимаюсь винтажом, а сама являюсь большим коллекционером обуви. У меня вообще, так сказать, своеобразный фетишизм по поводу обуви.
В моем собрании можно найти и оригинальные Tabi из последней коллекции самого Martin Margiela, и ранний Louis Vuitton Николя Жескьера, существующие в одном экземпляре, а также много прототипов от Yves Saint Laurent, Chanel, Marc Jacobs и т.д., которые никогда не дошли до производства: или из-за слишком дорогих материалов, или поскольку было решено, что они неносибельны.
Но именно их я и ношу! – смеется Свита. – Красота же требует жертв! Красивая обувь дает мне чувство безумной уверенности в себе. А это в свою очередь дает силу и энергию, которая никому не подвластна. Считаю, что современный феминизм не в том, чтобы зарабатывать больше мужчины, одеваться непривлекательно и кричать о том, что я могу сама себя обеспечить, а в том, что женщина может быть слабой и сильной одновременно. Не вижу ничего плохого или неправильного в том, чтобы разрешать мужчине о себе заботиться, но это никак не влияет на мою внутреннюю независимость, целеустремленность и жизненную позицию. Возвращаясь к обуви: считаю, что женщина должна одеваться для себя, даже если это очень заезженно звучит. И да, я однозначно хотела бы включить в ассортимент коллекционные пары обуви, так как считаю, что проект должен быть в какой-то степени отображением его создателя, то есть отражать меня».
С одной стороны – заезженно звучит, с другой – сегодня стереотипы и нормы так меняются, что в доме Болконских все давно смешалось. Я сама к Свите в гости надела Balmain с декольте. И это для себя… Но если бы я в таком виде пошла на бизнес-ужин в отель к Харви (если бы он меня позвал, конечно) в 11 часов вечера или же на совещание директоров – это уже другая история.
«Я слишком часто высказываю свое мнение там, где надо промолчать, – улыбается Свита. – Но в этом вся я, и люди в моем окружении к этому привыкли. Так как я работаю в индустрии моды, то довольно часто слышу истории, когда моделей зовут на съемки в 11 часов вечера и вдобавок в домашней студии. Скажу сразу, что со мной такого не случалось. Когда мне рассказывают про такие случаи, у меня сразу возникает вопрос – либо девушка на самом деле очень наивна, либо, возможно, идет туда с некими профессиональными расчетами, которые в итоге не оправдываются. Мне кажется, что, если вы принимаете приглашение прийти домой к мужчине после полуночи, то у данной встречи предполагается определенный контекст. Если меня зовут на встречу вечером, пусть даже в ресторан, я просто предлагаю встретиться за обедом или ранним ужином. Так я сразу даю человеку понять свои намерения, и вроде все всегда их понимали. Я всегда пытаюсь увидеть ситуацию как с мужской, так и с женской стороны, прежде чем сформулировать свое мнение по этому поводу. Ведь мы живем во времена, когда женщины тоже могут часто пытаться использовать какие-то ситуации для личного пиара. Именно из-за таких взглядов я нередко и попадаю в неприятные ситуации, но в моем понимании это тоже своего рода современный феминизм: если ты приняла решение, нужно принимать последствия».
Про феминизм – вопрос, конечно, сложный. С одной стороны, феминизм дал нам право голоса на выборах, возможность водить машину, иметь собственный счет в банке и даже создал такое понятие, как контрацепция, – а это значит свобода! Понятно, что до полной свободы, настоящего равенства возможностей и доступа к ресурсам еще далеко.
Но если говорить о чисто женском – о красоте, то скоро быть красивой будет опасно, как в Средневековье.
«Меня очень обижает, когда европейцы считают, что девушки из Восточной Европы легкодоступны, – во взгляде Свиты мелькает ярость. – К сожалению, этот стереотип до сих пор не ушел, и нам потребуется немало времени, чтобы сформировать другое понятие в менталитете иностранцев.
Вот еще один стереотип, который я в себе не так давно победила: чтобы не произвести неправильного впечатления, красивая девушка обязательно быть должна еще и образованной, и эрудированной. Так я думала раньше, а теперь считаю, что все могут быть такими, какими хотят.
Главное в этом преуспевать. Если кто-то хочет быть плохим человеком, никаких проблем – лишь бы он делал это хорошо. А насчет красоты и феминизма несколько лет назад один из моих бывших кавалеров прокомментировал, что я очень красива, но толстовата… От обиды я потеряла 10 кг за три месяца, и на протяжении долгого времени мое внутреннее состояние напрямую зависело от внешнего. Это, конечно же, максимально неправильно и даже привело к некоторой депрессии: ведь я была далека от 185 сантиметров и ноги у меня – не самые длинные. Хотя это произошло около шести лет назад, я только сейчас, наконец, перестала переживать за лишние 3-4 килограмма, которые отделяют меня от чьего-то идеала или, возможно, даже моего собственного. Ведь мы все не идеальны, и в этом наша изюминка. За последнее время у меня совершенно пропала зацикленность на идеальном теле, которая все еще остается и даже прогрессирует в Восточной Европе. Мне важно быть здоровой. Я не о том, что если ты набрала 20 кг, то все ок… Тут можно и задуматься. Это о том, что пять лет назад я могла не пойти на свидание или даже не поехать в отпуск, набрав два килограмма, потому что мне было бы стыдно и некомфортно с самой собой. Но, в общем, я всегда за слом стереотипов, поэтому мне нравится тенденция, когда модели больше не обязаны быть 90–60–90. Мой будущий проект и про это тоже – о том, что женщины могут быть собой, без оглядки на то, что кто-то думает об их размерах, тайных желаниях, сексуальной ориентации и т.д.».
Про депрессию тоже нынче модно, как и про ЗОЖ. Даже Гарри Виндзор больше не брезгует разворачивать перед зрителями шоу Опры конспекты своих встреч с психологом, а-ля «Богатые тоже плачут». Поэтому мы обсудили, как быть с депрессией: травить ее Bloody Mary, изливать у терапевта или есть другие способы?
«Очень люблю быть одна и считаю, что каждый месяц нужно делать цифровой детокс. – Свита откладывает телефон. – Для меня пространство ноль – это без телефона и коммуникации с друзьями, полное погружение в собственные мысли. Мне важно проводить два, три дня без соцсетей. Я могу иногда по несколько дней ни с кем не разговаривать и не пользоваться телефоном – лучший способ перезарядиться, особенно перед сдачей больших проектов. Вообще я открыта к вопросам психического здоровья и могу долго об этом говорить. Причем про это – любая запретная тема. Люблю такие разговоры, когда они искренни. Я очень люблю искренность. Ведь иначе какой в этом смысл?»