TOPГедонизм

Carlos De Beistegui – монстр и мастер

Carlos de Beistegui by Cecil Beaton / Vogue October 15, 1951 Portrait, Venice, Italy / Condé Nast / Shutterstock
Carlos de Beistegui by Cecil Beaton / Vogue October 15, 1951 Portrait, Venice, Italy / Condé Nast / Shutterstock
Выделить главное
вкл
выкл

Высший свет XX века явил миру плеяду уникальных коллекционеров, знатоков изящных искусств и меценатов. Богатые, прекрасно образованные, часто эксцентричные люди, они унаследовали вкус к аристократической роскоши, но наслаждались свободой нового времени. Один из ярких персонажей эпохи – Карлос де Бестеги. Ему, коллекционеру и декоратору, был уготован трон легенды XX века. 

Этакий современный граф Монте-Кристо, как нередко называли его современники, он поразил мир роскошью своего Венецианского бала и создал неповторимый taste Beistegui (стиль Бестеги).

Сын мексиканских миллионеров баскского происхождения, Карлос де Бестеги, которого друзья звали Шарлем или Чарльзом, родился в Париже. Мальчик рос между Францией, Англией и Испанией, где члены его семьи занимали дипломатические посты. Он получил образование в Итоне и запомнился там томиком собственных стихотворений, который сам же проиллюстрировал. Голубоглазый, элегантный и, как замечали близкие, всегда несколько отстраненный, юноша отличался космополитизмом и тягой к путешествиям. После Итона он на несколько лет отправился в кругосветный круиз. Позже он будет вспоминать, как его вдохновили Индия и Китай.

А затем его планы изучать историю искусств в Кембридже были прерваны Первой мировой войной. Шарль был вынужден вернуться в Париж, в фамильный особняк вблизи Les Invalides. Но, как часто бывает, все это оказалось только лучшему: Бестеги и чопорный Кембридж – сочетание почти нереальное, они бы боролись до поражения обоих. А вот Бестеги и Париж – идеальный брак, в котором стороны дополняют и подсвечивают друг друга. Именно во Франции молодой барон начнет претворять в жизнь свои самые смелые дизайнерские мечты.

Вообще, изысканным вкусом и тягой к искусству Шарль обязан семье. Его дядя Карлос де Бестеги (Carlos de Beistegui) – страстный коллекционер изящных искусств и нумизмат. В коллекции, завещанной им Лувру, среди прочего были прекрасные работы Рубенса, Рембрандта, Гойи, Фрагонара и Ларжильера. Самому же Шарлю суждено было стать покровителем сюрреализма – он был на дружеской ноге с Сальвадором Дали и близок с именитыми дизайнерами и архитекторами XX века: Эмилио Терри, Жаном Мишелем Франком и Ле Корбюзье.

Первым значительным творением наследника огромного состояния стала реставрация его апартаментов на Champs-Elysees. Он решает создать в пентхаусе на Елисейских Полях нечто новаторское, под стать своему характеру провокатора. Под влиянием авангардистских настроений, царивших в то время в богемных кругах, де Бестеги обратился к тогда еще малоизвестному, но многообещающему архитектору Ле Корбюзье. Барон настаивал: апартаменты должны стать одой модернизму.

Кто, как не Корбюзье, пионер архитектурного модернизма, мог превосходно справиться с таким вызовом? Pièce de résistance (главное блюдо) экстравагантных апартаментов – сад-терраса на крыше. Белая спиральная лестница, ведущая на крышу, патио с низко подстриженным газоном и минималистичные стены выдают почерк мастера – Корбюзье.

Le Corbusier roof apartment for Carlos de Beistegui in Paris 1929–31, by Marius Gravot, originally printed in the Plaisir de France magazine in March 1936
Le Corbusier roof apartment for Carlos de Beistegui in Paris 1929–31, by Marius Gravot, originally printed in the Plaisir de France magazine in March 1936

Чтобы внести в творение сюрреалистический оттенок, де Бестеги обратился к Сальвадору Дали. По просьбе эстета прямо на траве в ограждение террасы был вмонтирован барочный камин, который разъезжался на две части, открывая вид на Триумфальную арку. Зеркало – trompe l’oeil (оптическая иллюзия), установленное над камином, было наполовину пустым – так с террасы можно было наблюдать за Champs-Elysees. При этом сама терраса была обставлена мебелью, вовсе не предназначенной для использования на открытом воздухе.

Комнаты же, пренебрегая возражениями, Шарль обставил мебелью в стиле Людовика XV. Странное смешение материалов, эпох, лаконичного и вычурного, роднит этот проект с полотнами сюрреалистов. Так рождается новый уникальный стиль в декоративном искусстве. Стиль Бестеги.

В этих апартаментах Шарль принимал парижский джет-сет: Жана Кокто, Марселя Ашарда. Творческий бомонд был в восторге от смелости декоративных решений.

«Не было ничего более экстравагантного со времен Людовика Баварского, чем этот пентхаус Карлоса», – отмечали современники.

Однако вскоре барону стало тесно в авангарде. Покорив модернизм, де Бестеги, с его любовью к прекрасному и тягой к величию, мечтает сотворить нечто в духе французского классицизма. По счастливой случайности в 1938 году Жак де Лакретелль (Jaques de Lacretelle) объявил о продаже легендарного Шато де Груссе (Chateau de Groussay), построенного в 1815 году герцогиней де Шаре, дочерью Полин де Турзель (гувернантки детей Марии-Антуанетты). Оно было воспето Виктором Гюго, в любви к этому месту не раз признавались писатели Поль Колетт и Поль Моран. Поместье идеально подходило под «королевские» планы де Бестеги. Отреставрированное под руководством талантливого Эмилио Терри, оно станет гимном неоклассицизму, а также манифестом неповторимого стиля эстета.

Знаменитое имение, выдержанное в стиле начала XIX века, располагалось на тридцати акрах земли, по периметру был разбит грандиозный парк. Это был оазис под Парижем, выполненный с размахом ушедшей имперской эпохи. Новый владелец мог дать волю фантазии: в то время поместье еще не было признано культурным наследием и могло подвергаться изменениям. Его метаморфозы не прекратятся даже во время Второй мировой войны и продлятся вплоть до смерти де Бестеги в 1970 году.

Де Бестеги обладал крайне противоречивым характером. С одной стороны – великодушный хозяин, с другой – пугающе эгоцентричный светский человек, лишенный друзей, поглощенный только собой и жаждущий удовольствий, обладающий невероятным умением создавать гармоничное пространство, наполненное, казалось бы, неподходящими друг к другу деталями. Ему было под силу сочетать ранее несовместимое, привлекая к этому лучших архитекторов, художников и дизайнеров.

При этом сам он всю жизнь спал в спальне, обставленной простой мебелью из его детства. Однако когда дело касалось «шоу», де Бестеги не было равных. Первым делом он расширил замок на два крыла и создал в нем потрясающе красивый, в багряно-золотых тонах, театр на 240 мест. На этой сцене выступали выдающиеся актеры Франции: Саша Гитри, Жан-Клод Бриали, Анни Жирардо… На домашний театр его вдохновил Маркграфский оперный театр в Баварии в стиле барокко, один из самых красивых оперных театров в Европе – де Бестеги знал толк в культурных аллюзиях.

Он также выстроил прекрасную библиотеку, где проводил дискуссии с гостями после ужина. В один из таких вечеров там побывал известный фотомастер Сесил Битон и был так впечатлен интерьером, что использовал его в качестве образца для библиотеки Генри Хиггинса в мюзикле «Моя прекрасная леди». Комната библиотеки с высокими потолками была полностью заставлена книгами, по обеим ее сторонам спускались винтовые деревянные лестницы, а в центре стоял комод в стиле Людовика XV, созданный по проекту самого де Бестеги. Классическая живопись украшала стены, камин из массивной мраморной плиты обрамляли бюсты древнеримских правителей, а тяжелые портьеры сохраняли чинный полумрак.

Alexandre Serebriakoff, Interiors of La Chateau De Groussay, La Grande Bibliotheque / Watercolour / Alamy
Alexandre Serebriakoff, Interiors of La Chateau De Groussay, La Grande Bibliotheque / Watercolour / Alamy

Важной чертой Бестеги-декоратора было то, что он предпочитал собирать скорее атмосферу, настроение, ловить дух времени или места, нежели просто коллекционировать объекты. Происхождение произведения, или провенанс, казались ему скучными и сухими темами, вместо этого он полагался на интуицию и искал тот самый предмет, который должен был точно попасть в атмосферу. У него было огромное количество подлинных предметов – таких, как стол Людовика XVI из черного дерева и бронзы. Но он вовсе не гнушался галереей копий величайших картин мира. Де Бестеги увлеченно искал подходящие объекты и стили: испанские гобелены, голландскую гостиную, английский комод, итальянские столики, китайские вазы, которые были заказанной им копией… Он даже нанимал испанских ткачей, чтобы они воспроизвели гобелены в стиле Франсиско Гойи. Коллекция шедевров была живой, наполненной историями.

Наполнилось историями и интригами и само Шато де Груссе: оно стало популярным местом, где Шарль устраивал одни из самых пышных приемов века и шумные вечеринки, снискавшие ему славу человека, у которого всегда праздник. К радушному хозяину тянулись, естественно, и женщины. Список завоеваний де Бестеги, наподобие «донжуанского» списка Пушкина, до нас не дошел, но сохранились воспоминания о том, что при всем внешнем блеске ему было сложно строить отношения, и все ограничивалось мимолетными романами с аристократками, актрисами и видными женщинами своего времени. Однако они оставались не более, чем трофеями. Ходят слухи, что своей самой долгосрочной подруге за все время отношений Шарль не сделал ни одного подарка – настолько был поглощен собой и своими проектами. Ходят слухи и о внебрачной дочери-герцогине.

Однако, как бы там ни было, поместье унаследовала не она, а племянник Шарля – Хуан де Бестеги. За 30 лет он приумножит коллекцию дяди, и когда в 1999 году Sotheby’s проведет триумфальный аукцион коллекции замка, New York Times напишет о торгах как о главном событии в истории декоративных искусств века. Дом Christie’s также получил некоторые образцы из коллекции: например, кресла немецкого мастера Рёнтгена, который творил для Людовика XVI, Марии-Антуанетты и Екатерины II.

Но еще при жизни Шарля поместье – как его называли folie néoclassique (неоклассическое безумие), – производило фурор. Его обсуждали, его фото украшали журналы на протяжении 1960-х. Экстравагантный английский декоратор Давид Хикс называл этот замок самым красивым в мире, а американский дизайнер Марк Хэмптон признавался, что нередко черпал вдохновение в его интерьерах. Де Бестеги считали одной из важнейшей фигур в истории дизайна интерьера XX столетия. Он даже выполнил несколько заказов по дизайну, например, курировал декорирование отеля «Астория» в Нью-Йорке. Однако, как сетовал Сесил Битон, «де Бестеги использует свой талант почти исключительно в собственных гедонистических целях».

* Сегодня, согласно информации из Wikipedia, формально владельцем Шато де Груссе является компания Rubis International под управлением Бехзода Ахмедова. Сам Ахмедов объявлен в международный розыск.

Шато де Груссе было уникальным, но не единственным грандиозным творением де Бестеги. В 1948 году он приобрел палаццо Лабиа – барочный дворец в Венеции, построенный в XVII–XVIII веках. Один из последних великих дворцов города на воде славился своим танцевальным залом, расписанным фресками Джованни Баттиста Тьеполо.

Palazzo Labia
Palazzo Labia

Де Бестеги, отреставрировав дворец с присущим ему размахом и лоском ancien regime (старого режима), обставив его мебелью, наполнив великими творениями Рафаэля, Аннибале Карраччи, Гвидо Рени и антиквариатом, вернул палаццо былое великолепие. И… приступил к созданию величия. 3 сентября 1951 года во дворце Лабиа был устроен бал – Le Bal Oriental. Это было невероятное по размаху событие, собравшее мировую элиту: художников, актеров, аристократов и миллионеров.

Дворец принял 1200 гостей, среди которых Ага-хан III, Барбара Хаттон, Джин Терни, Орсон Уэллс, Гала Дали, Нина Риччи. Гости прибывали к 10 часам вечера по широкому каналу, впадающему в Большой канал, где их приветствовала ликующая толпа. Приглашения были высланы за шесть месяцев до мероприятия. Приглашенные долго и скрупулезно готовились, заказывая оригинальные наряды у ведущих модельеров. Кристиан Диор и Сальвадор Дали сделали костюмы друг другу.

Mme. Arturo Lopez-Willshaw dressed as the Empress of China at Le Bal Oriental, given by Carlos de Beistegui. Patricia Lopez HuiciCecil Beaton / Condé Nast / Shutterstock
Mme. Arturo Lopez-Willshaw dressed as the Empress of China at Le Bal Oriental, given by Carlos de Beistegui / Condé Nast / Shutterstock

Кутюрье Жак Фат, одетый Королем-Солнце, плыл в своей гондоле стоя, потому что не мог сидеть из-за обилия вышивки и конструктивных элементов костюма. Леди Диана Купер выбрала образ Клеопатры, а ее спутник, барон де Каброл – Марка Антония. Кристиан Диор появился на балу в сопровождении высоких черных и белых «фантомов Венеции», костюмы для которых разработал Сальвадор Дали. Эффектный выход открывал карлик в непомерно огромной маске, за ним следовали облаченные в развивающиеся рясы артисты на высоких ходулях – фантомы.

Alexandre Serebriakoff, Entrance of the ghosts of Venice during a fancy dress party, in 1951 by Charles de Beistegui in Palazzo Labia, watercolour / Agefotostock
Alexandre Serebriakoff, Entrance of the ghosts of Venice during a fancy dress party, in 1951 by Charles de Beistegui in Palazzo Labia, watercolour / Agefotostock

Сам Диор одел немало гостей бала. Именно французским модельером был создан наряд для Дейзи Феллоуз: пышное платье в стиле New Look из желтой тафты и шифоновыми вставками с леопардовым принтом. Завершал наряд головной убор с пером птицы-лиры – образ, увековеченный фотографом Сесилом Битоном.

Portrait of Mrs. Reginald Fellowes dressed in a Dior costume gown for the Venetian Beistegui Ball held in the newly restored Palazzo Labia with a costumed attendant (James Caffery) holding a parasol. James Caffery, Daisy Fellowes / Cecil Beaton / Condé Nast / Shutterstock
Portrait of Mrs. Reginald Fellowes dressed in a Dior costume gown for the Venetian Beistegui Ball held in the newly restored Palazzo Labia with a costumed attendant (James Caffery) holding a parasol / Condé Nast / Shutterstock

Другая известная наследница, Барбара Хаттон, была одета модельером Кристобалем Баленсиагой в костюм аристократа XVIII века. С «бала века» началась карьера Пьера Кардена, который создал около 30 костюмов для гостей.

Незадолго до полуночи зазвучали трубы, и все были сопровождены в большой зал. Виновник торжества предстал в  пурпурном халате, высоком напудренном парике в стиле рококо и на полутораметровых платформах. По его задумке «вечеринка века» должна была олицетворять сюрреалистичную атмосферу Венеции конца XVIII столетия. До рассвета шампанское лилось рекой, выступали танцовщики, акробаты, желающие могли танцевать менуэты, самбу и чарльстон. Так, под руководством хозяина, под звуки оркестра и танцы балета Marquis de Cuevas, богатые и знаменитые праздновали торжество жизни, сливаясь с великолепием палаццо. В тот день де Бестеги увековечил и себя, став легендой эпохи. Вальсируя под фресками Рафаэля и Карраччи, он олицетворял собой архетип socialite mondain XX века. Утонченный эстет, одержимый совершенной эстетикой, любовью к роскоши и страстью к монументальному величию прошлого, он создал свою историю.

У него не было аристократического титула, скандальной женитьбы или гениальной карьеры, но его жизнь и творения стали легендой и, похоже, он и по сей день величаво восседает на троне.


Кристиан Диор, присутствовавший на мероприятии 1951 года, писал: «Это было самое изумительное зрелище, которое я когда-либо видел. Роскошь костюмов спорила с великолепием росписей на стенах дворца. Магия летней ночи в Италии околдовала нас и позволила затеряться во времени. Вечеринки, подобные этой, — настоящие произведения искусства».

В мае 2019 года компания Dior решила повторить бал де Бестеги. Прекрасные воспоминания кутюрье, а также многочисленные связи, объединяющие Дом моды с палаццо Лабиа, где прошел бал 1951 года, вдохновили команду Dior повторить Ball of the Century, приурочив его к открытию Венецианской биеннале. Торжество, получившее название Tiepolo Ball, воспроизводило традиционные образы маскарадов прошлых веков, а пышные платья с кейпами, в которых появились знаменитости и друзья модного дома — Моника Беллуччи, Карли Клосс, Сиенна Миллер, Даша Жукова и другие — были созданы Марией Грацией Кьюри в коллаборации с венецианскими текстильными мануфактурами в знак уважения к оригинальным бальным костюмам середины XX века.

Maria Grazia Chiuri, centre, with guests including Sienna Miller, Karlie Kloss,Monica Bellucci and Dasha Zhukova - Photo: Ellen Von Unwerth
Maria Grazia Chiuri, centre, with guests including Sienna Miller, Karlie Kloss, Monica Bellucci and Dasha Zhukova /Photo: Ellen Von Unwerth

В апреле 2020 года экстравагантные наряды и маски вдохновили дизайнеров модного дома на создание лимитированной серии часов в рамках линии Dior Grand Bal. Каждая из 11 маскарадных масок часов Dior уникальна и требует до 300 часов ручного труда. Ротор автоподзавода Dior Inversé представляет собой карнавальную маску, которая вращается вокруг своей оси. Часы созданы из платины, золота, бриллиантов, сапфиров, изумрудов, апатитов, опалов и других драгоценных камней и расцвечены перьями креольского петушка.

Лиза Лопатина